Андрей Сидерский - преподаватель «Yoga Workout Self-Adjustment System», художник, автор книг, переводчик эзотерических текстов - рассказал о том, как он начал рисовать.

 

Андрей Владимирович… Когда и почему вы сконструировали первое своё изображение в формате «Психотронное искусство»?

— Я рисую с детства. Занимаюсь этим с трёх лет. Учился в изостудии Наума Осташинского. Думал даже поступать в художественный институт, который сейчас Академия. Однако там было понятно, что я с первого раза не поступлю в силу разных, скажем так, организационно-административных нюансов…

Что вы имеете ввиду?

— Тогда был такой довольно жесткий расклад. Была квота для выпускников Республиканской художественной школы…

Здесь, в Киеве?

— Ну да, которая на Сырце. А оставшиеся места занимали те, кто сдавал экзамены после подготовительного отделения или просто так, но как правило, с первого раза не поступали, даже если в общем-то все было хорошо. Определённые были, так понимаю, регуляции. А второго-третьего года у меня не было – мне очень не хотелось идти в армию, поскольку свой первый и второй класс я провел в интернатах и, скажем так, «социализацию» прошёл достаточную. И ещё раз все то же самое проходить в советской армии мне не хотелось. Поэтому решил, что в художественный институт я поступать не буду. Попробовал в строительный на архитектуру, но понял, что строительство – это не моё, и привязывать себя к советской стройке я не хочу, плюнул на художество, поступил в КПИ, куда поступал гарантированно по девятибалльной системе, потому что у меня был хороший аттестат. Там были две математики, а я математику хорошо знал и, естественно, туда поступил.

А как же рисование?

— Но все равно не прекращал рисовать… Причем в школу Осташинского я попал потому что Осташинский меня сам туда потребовал. Настоял, чтобы родители меня туда водили… Мне было три с половиной года,  он в автобусе увидел у меня пластилиновый самолётик и сразу быстренько «наехал» на маму, сказав «Вы что? Ребенок с такими способностями! И где он?!? Почему он до сих пор не у меня в студии?!?». Ну вот так оно и пошло-пошло-пошло. Но я больше рисовал для себя, какие-то такие вещи…

Потом делал работы маслом в такой сюрреалистической манере. А потом случилась такая история – у меня мама заболела… Её прооперировали, и потом она проходила курсы химиотерапии, в результате которых у неё практически перестала работать нормально печень. И она меня просто попросила: «Нарисуй мне какую-нибудь картинку. Я знаю, что ты это можешь… Нарисуй какую-нибудь картинку, которая бы меня поддерживала. Хотя бы морально».

И вы нарисовали?

— Я посидел в каком-то таком медитативном трансе и увидел картинку. Изобразил её. И эта картинка у мамы до конца её жизни висела всегда в комнате. Прожила мама после этого лет двадцать пять, наверное… Печень, полностью, конечно, не восстановилась, но по крайней мере – это не мешало жить.

Что это было за изображение?

— Такой цветок… Картинку тоже я изобразил маслом и в такой манере, какой-то переходной от сюрреализма к какой-то такой орнаментальной абстракции, что ли… Сейчас я покажу эту картинку… Она есть на сайте, она у меня дома висит. Мама умерла, она уже совсем старенькая была, и я забрал себе эту картинку… В ходе работы над этой картинкой я понял как это делается, как именно «снимать» изображение с «внутреннего экрана», соответствующее той или иной реструктуризации пространства, или ретрансляции в пространство каких-то структурирующих принципов… И начал это делать… 

Фото: Картина для матери 

У вас она в Facebook как фото профиля некоторое время была…

— Да. Это последняя моя работа маслом в такой вот манере.

Это какой год?

— Это 1991. Октябрь девяносто первого… А, еще после этого была большая работа – я с нею несколько месяцев возился – а вот после нее было случился перерыв… долгий… сейчас я её найду… тоже в такой манере, но уже немножко в сторону абстракции сдвинута. Там перспектива была убрана и все это было собрано в такие изображения в плоскости… Вот она! Это тоже 1991 год. Какой месяц, я не помню… Закончил в ноябре, наверное… Или в декабре. Все. После этого была абстракция. Но до нее – почти 10 лет перерыва…

Десять лет?

— Почти да… До 2000-го года. Потому что мы жили в хрущёвке, маленькие дети… масло, растворитель…

Как говорят: «не до песен»…

— Не в этом дело. Просто такая, ну… вонь стояла, рабочая, что я понял, – детей травить не надо и прекратил этим заниматься. А потом, в двухтысячном году, один товарищ, из Днепропетровска, Серёжа Мищенко, попросил сделать работу для него, чтобы поднять обороты его компании. Вот это и была первая абстрактная работа. Называлась она «Дивная пара волшебных зверей вторгается в поле судьбы». За год он поднял обороты в два с половиной раза. После чего он сказал: «Так! Я понял! Значит, сделай мне пожалуйста серию работ для офиса!». Я сделал ему серию работ для офиса, довольно много. Тоже, видимо, ему понравилось, как они действуют. Потому что после этого он сказал: «О’кей! Значит, давай так, я занимаюсь твоими работами, я буду выполнять функции арт-дилера». И, собственно говоря, это с его подачи у меня были выставки в Великобритании, в Швейцарии, в Германии, в США… Он начал работать на арт-рынке и попытался продвинуть там это направление. Были интересные,  конечно, результаты… И в Москве были очень интересные выставки тогда. У нас тогда было всё еще хорошо более-менее. И в процессе работы уже начали появляться люди, какие-то через него, какие-то сами приходили, ставили задачу, просили там что-то сделать для них, то ли для бизнеса, то ли для дома для семьи, то ли для здоровья… И я на этом материале отрабатывал принципы. То есть – как ставить задачу, как формировать энергоинформационные предпосылки, как снимать изображение с «внутреннего экрана», соответствующее решению этой задачи, и придумывал технику, как это передавать на холсте…

Окончательный Дождь над Обителью Вечного Сна (1991)

Техника передачи в данном случае, это больше физика, правильно? Законы преломления света, цвета…

— Ну, собственно, что такое картина? Картина это некая плоскость, на которой есть определенное сочетание форм и цветов. И это сочетание форм и цветов отражает падающий свет и отражает также падающие на поверхность работы волны не оптического диапазона. И соответственно, отраженная энергия формирует в пространстве, где находится работа, определенную структуру электромагнитного поля. И, возможно, не только его. Я, на самом деле, по своему опыту и практике йогической, и по работе с картинами, склоняюсь к тому, что Тесла был прав. Что вот эта первооснова мира, Акаша… эфир, действительно существует все-таки, как бы её не пытались выжать из научных концепций, и это работает! Сама по себе структура энергетического поля, которое формируется отражёнными от поверхности полотна вибрациями, она каким-то образом программирует пространство в эфирном, базовом каком-то, бытийном «матричном поле». И всегда можно в этом поле найти, скажем так, некое кодовое, абстрактное описание любого явления, предмета, человека, действия, чего угодно… Внимание, в данном случае, есть инструмент, который сопоставляет имеющееся "описание" с тем, к чему нужно ситуацию привести. А дальше – вопрос в том, чтобы вычислить некую алгоритмическую последовательность действий, которая позволяет сместить вероятность событий в направлении реализации поставленной задачи. И я знаю, как это делать с помощью изображений.

А как вы понимаете, что, например, круг, как геометрическая фигура,  способствует, скажем…

— Я этого не понимаю. В моих работах нет символизма. То есть, это абсолютно не символические вещи. Это именно сочетание форм и цветов, которые воздействуют на электромагнитное поле и на состояние эфирной «подложки». Это не на уровне понимания. Это на уровне знания.  Мне совершенно безразлично, какие фигуры там будут и как они будут распределены. Мне важно увидеть целостную картинку. Это очень интересно работает! Мозг – он как антенна, он «снимает» информацию и начинает проецировать на «внутренний экран» результат «медитативного поиска». И, когда процесс идет, картинки на «экране» меняются. Они модифицируются, они подстраиваются, уточняются, какие-то детали добавляются, какие-то уходят… И, в конечном счете, когда картинка останавливается и перестаёт трансформироваться – я понимаю, что, да, я получил результат. И просто переношу на холст. А уж какую технику при этом использую – ну, это зависит от изображения. И, в принципе, мне пришлось придумать технику, потому что я использую новые материалы, использую акрил. Акрил позволяет существенно расширить спектр возможных приёмов. Потому что там и живописные приёмы, которые применяются и в масляной живописи, и в акварельной живописи, и  позволяет графические какие-то элементы вводить туда… Хороший очень материал – и плотность покрытия, и объём краски, потому что на самом деле есть ещё один аспект, который программируется за счёт вписывания определённых аспектов в объёмы краски на холсте… Только это уже не столько к отраженному потоку имеет отношение, сколько к какому-то, собственно, свойству «скульптурности», что ли, изображения, какой-то «рельефности»… И мне пришлось придумать технику тоже под это дело…

Самая первая ваша картина, которая была продана, это та, про «Дивную пару волшебных зверей»?

— Ну да, эта картина была продана первой. Потом был продан целый комплект для офиса… Потом я делал большой заказ для одного моего друга… Ну, это сейчас он уже мой друг, в Днепре… Там заказ был большой, и я хорошо его продал и много заработал тогда… И потом оно пошло-пошло-пошло и сейчас я уже даже не вспомню…

The Five Magic Things

The Golden Line (2016)

The Transition (2015)

Сейчас это бизнес?

— Нет, это не бизнес. Бизнес – это то, что дает постоянный доход. Сейчас это всё равно остаётся для меня творчеством. Допустим, если нет продаж, я все равно не останавливаюсь. Потому что мне самому любопытно получать всякие результаты интересные, занятные… И сейчас, допустим, я в практике йоги сосредоточился в большей степени на применении хатха-йоги по назначению. А назначение её было описано в «Хатха-йога прадипике»  Сватмарамы (Свами Сватмарама – йогический мудрец, автор трактата «Хатха-йога прадипика») одной фразой: «Только ради достижения раджа-йоги, хатха-йога имеет смысл». То есть, только для того, чтобы научиться контролировать поведение ума, имеет смысл все эти «экзерсисы» исполнять! И там очень комплексное воздействие получается – и за счёт физиологического воздействия, и за счёт «кодового» действия упражнений… Это интересный такой процесс… И только в этом плане меня сейчас интересует всё, что я делаю как «йогствующий персонаж».

     Сейчас я стараюсь, если уж «вытаскивать» изображение, то изображение, которое помогает людям находящимся в пространстве воздействия картин, входить в состояние, которое Патанджали (систематизатор йоги, составитель работы «Йога-сутры») охарактеризовал как «вайрагьяьъм» - это фоновая тишина - контроль процессов в области гамма-частот, это отрешенность – контроль процессов в области верхней части бета-диапазона,  и это остановка – остановка внутреннего диалога, контроль процессов в области интеллектуальной обработки информации, это процессы в мозге, которые характеризуются нижней частью бета-диапазона. И если это получается, тогда у человека начинает активизироваться процессы альфа-диапазона, а дальше у него уже вход во всякие более интересные вещи открывается… И это мне интересно, и я все равно это делаю. А если какие-то конкретные задачи есть, то выполняю конкретные задачи.

 

Сколько картин висит у вас в доме?

— У меня, на минуточку, большой трехэтажный дом и на всех этажах висят картины. Все свободные стены завешаны картинами. Их там много…

О чём они?

— Всё то же самое – приведение пространства в вибрационное состояние, в котором естественным образом человек, если он резонирует, входит в состояние основы «раджа-йоги», то есть основы, на которой дальше можно развивать способность управлять деятельностью ума, управлять эмоциональными состояниями, управлять внутренним диалогом, ну такие вот вещи…

Были такие истории, когда гостившие у вас люди, возвращаясь к себе домой звонили и говорили о том, что у них в состоянии наблюдается нечто необычное и они тоже  хотят себе картину?

— Это часто происходит. Ну это как бы норма.

Значит, после таких визитов к вам обращались?

— Ко мне постоянно обращаются. И те, кто у меня занимаются, и те, кто общаются со мной. Если, конечно, могут себе это позволить. Потому что на самом деле у меня это дорого стоит всё…

Сколько?

— Ну… Как-то я не знаю, можно ли об этом говорить…

А как хотите…

— Ну, скажем  так… Цены очень разные – в зависимости от формата, сложности работы, от ее назначения… Но в любом случае – не меньше пятнадцати тысяч…

В какой валюте?

— В евро. Но пятнадцать – это работы небольших форматов, на которые не так много времени уходит. Форматы побольше – 25, 26 тысяч. Самая такая серьезная продажа у меня была за 100 тысяч долларов, это одна работа ушла. А так – продажи от 35 до 80 – такой порядок цен.

У кого висит эта, самая дорогая ваша картина?

— У бизнесмена по имени Михаил. Она, кстати, у него в Киеве. У него в Москве много работ, во Франции есть мои работы, но эта работа висит в Киеве.

Было такое, что вы просто подарили картину?

— Да, регулярно бывает…

А самую первую, не вспомните, кроме маминой?

— Ну, во-первых, я внукам дарю на дни рождения картины. Потому что это ещё и плюс для них, когда они вырастут, ведь цены, я думаю, ниже не будут становиться… И для них на крайний случай всегда есть «подушка». А так, я друзьям дарю, тому же Мише… Еще одному моему другу, тоже крупному бизнесмену, которого зовут Максим. Я довольно часто делаю работы и друзьям дарю.

 

Если совсем незнакомый человек просил у вас картину в подарок, были ли такие истории и чем это заканчивалось?

— Такие истории были, но я на такое не «ведусь».

То есть «фильтр» присутствует?

— Конечно. Если я дарю картину, то дарю ее человеку, которого я хорошо знаю и с которым меня что-то связывает… А если просто так – нет, я так не делаю. Это будет неправильно. Один раз я произвел такой эксперимент. Я пошел навстречу этим просьбам многочисленным и на фейсбуке сделал типа как аукцион… Просто выложил фотографию работы из мастерской и написал: «Ребята, вот у Вас есть шанс быстро выхватить её за небольшую цену». Но все равно там одна моя постоянная покупательница перебила все цены и забрала эту работу. У неё, кстати, уже коллекция, и она себе в коллекцию выкупила эту работу. Ей повезло – все равно получилось меньше, чем обычная цена – шесть с половиной или семь тысяч евро, что-то такое, я точно не помню… За такие деньги я не продаю работы. Ну и люди у которых совсем нет возможности… все-таки не получилось у них. Да и я считаю, что это неправильно. Потому что рынок есть рынок. Он диктует определенные условия, он сформирован, есть диапазон цен, есть много людей, которые эти деньги заплатили, и вообще-то нечестно будет по отношению к ним «сбрасывать» работы за бесценок. Просто некорректно. Один эксперимент – о’кей, хорошо! Но в правило это нельзя вводить, потому что так нехорошо!

Выставки… Где для вас был самый успешный опыт и почему?

— Они все интересные. Они немножко разные. У меня была выставка, большая первая выставка в которой я участвовал, в Лондоне в «Олимпия Гранд Холл» арт-шоу On the Wall. Там было больше двух тысяч авторов представлено и я просто понял, что то, что я делаю, это не любительство, не дилетантизм, и что критика и профессионалы к этому относятся с пониманием и принимают. Там было вплоть до того, что организаторы выставки попросили одну из моих работ повесить так, чтобы она встречала посетителей и настраивала их в правильном русле. И это не потому, что там им что-то рассказали. Это просто они ходили, смотрели-смотрели и сказали: «Вот эту работу можете вот сюда вот перевесить, потому что это для нашей выставки будет очень полезно». Потом очень интересная была персональная выставка в Лондоне, в галерее Gallery in the Cork Street – недалеко от Королевской Академии Искусств. Там мне было интересно посмотреть на реакцию профессиональных художников. Они ходили, смотрели, ногтем пробовали картинку… Потом спрашивали: «Как ты это делаешь вообще?!? Расскажи!». Причем преподаватели Академии искусств, такие дядьки по 50-60 лет, которые понимают толк в материалах, понимают толк в технике… Они говорят: «Как ты это делаешь вообще?!?»… Очень хорошая была выставка недавно, кстати, в Киеве…

В Музее истории?

— Да. Очень хорошая реакция. Постоянно приходили люди, причем было понятно, что люди используют работы по назначению. То есть, люди приходили, сидели там часами, медитировали, как-то отлавливали эти эффекты. И самой интересной была реакция работников музея – зал с моими работами был как раз рядом с офисным блоком, и они говорили, что как хорошо, что мы ходим в этот зал, это помогает нам работать и нам очень нравится, что эта выставка у нас тут. Это, кстати, была первая выставка в Украине. Были выставки в Англии, в Лондоне, в имении Wotton House – доме первого посла Великобритании в Украине, в Нью-Йорке, в Amsterdam Whitney’s Gallery, дочери бывшего мера города, в Мюнхене в большом муниципальном пространстве… Все, которые были, были очень интересные. Я, кстати, думал до какого-то момента, что психотронную абстракцию я первым придумал и сформулировал…

А оказалось?

— Раджастан… 16-17 век… Может, традиция раньше сформировалась… В любом случае, она есть, существует. Люди делают эти работы, используют их в медитации… Это уже всё с «бородой», все давно работает…

Вы об этом недавно узнали?

— Да. И недавно открыл для себя Хильму Аф Клинт. (Художница и мистик, первый представитель абстрактной живописи) Шведская художница, которая за несколько лет до Кандинского (Василий Кандинский – русский живописец, график и теоретик изобразительного искусства, один из основоположников абстракционизма) и Малевича (Казимир Малевич – украинский художник-авангардист, основоположник супрематизма – одного из наиболее ранних проявлений абстрактного искусства новейшего времени) начала делать абстрактные работы. Но, в отличие от Кандинского и Малевича, которые открыли психологическую и философскую абстракцию, символическую, кодовую абстракцию, она делала реально психотронные вещи… Хильма Аф Клинт создавала абстрактные работы до Кандинского и Малевича, как оказалось…

И она, кстати, запретила в завещании показывать эти работы ещё двадцать лет после своей смерти…

— Она видимо подозревала, что найдется кто-то еще, кто до этого дойдет. До этой идеи именно абстрактного искусства… Она была права, и наши соотечественники успешно реализовали этот замечательный проект.

Андрей Владимирович, как происходит заказ картины?

— Рассказываю! У одного моего друга был в какой-то из кризисных моментов очень тяжелый период перехода в другой бизнес, он очень сильно уставал и перестал спать. Он пришел ко мне и говорит: «Тут такое дело, я не могу спать. Просто не могу спать! Уже я измотан весь и просто не знаю, что с этим делать… Может чего-нибудь придумаешь?». Я ответил, что о’кей, придумаю. Посидел-посидел, вычислил изображение, за пару недель сделал ему картинку! Он приехал, взял картинку, довольный уехал… Где-то через месяц они приходят вместе с женой, и он мне говорит… «Слушай… Тут у нас такая проблема с твоей картинкой…». Я говорю: «Какая проблема? Что, не работает?» … «Да нет, работает! Проблема в том, что спится очень хорошо! Но… секса нет!». Я говорю: «В смысле?»… «Ну мы только доходим, только падаем на подушку… и выключаемся полностью! И утром уже просыпаешься, когда нужно бежать на работу… И ничего с этим невозможно сделать!». Я говорю: «Подожди… Ты что меня попросил сделать? Ты хотел выспаться? Я сделал!»… «Так да! Все хорошо! Но что делать теперь? Мы проверились по всем врачам… Все идеально! Все нормально! Только как-то ж надо этот вопрос решать!!!». Я говорю: «Слушай… Отодвиньте кровать на метр от стены, где висит картина!». Все. Все сбалансировалось! Это смешная история. Таких было несколько. Но эта самая веселая. Были более какие-то серьезные ситуации. Просят, например: «У меня сложная ситуация в жизни… С бизнесом, с конкуренцией, мне нужно как-то эффективность действия повысить!». Это довольно часто бывает.

А бывало, что человек заказывал изображение, чтобы использовать его во вред другим людям?

— Я такими вещами не занимаюсь. И вообще очень сильно фильтрую людей, которых подпускаю к себе с запросами на изображения. Вот был заказ еще в дом двухэтажный, чтобы на верхний этаж не проходили нежелательные гости. Я сделал. Триптих – «Тройная игра с пятью неизвестными». Но через некоторое время этот товарищ попросил откорректировать работу. Потому что наверх поднимались только члены семьи. Даже друзья не могли, чувствовали себя неловко и уходили вниз. И пришлось делать компенсирующий триптих, который это дело сбалансировал. Но! Когда его подставили и к нему пришел УБЭП разбираться с документами – они не смогли находиться в кабинете. Они посидели в кабинете немножко, потом сказали, мол мы пойдем вниз, а Вы носите нам документы! И хоть это нарушение их инструкций, но тем не менее – факт. Так было.

Как ваша работа йога отображается на картинах?

— Я сейчас стал делать работы, которые функционируют более плотно и более эффективно. Более радикально. Опять-таки, потому что появились ребята, которые у меня учатся, у них пошли картинки, они начали их делать и хорошо у них это получается… успешно, правильно. Я считаю, что расширение диапазона охвата происходит. Как-то стараюсь их поддерживать. И лайки ставлю, если нахожу где-то в интернете. То есть понимаю, что направление есть, направление заявлено, направление пошло уже и особо как-то вкладываться в популяризацию мне уже не нужно. Точно так же те новые и более радикальные аспекты, которые я нахожу, я тоже придерживаю и уже никому не рассказываю, как я это делаю. Кто вычислит – окей! Но пока никто не вычислил…

Для того, чтобы подобные изображения появлялись, и ты мог «снимать их с внутреннего экрана», нужно быть сильным практиком йоги?

— Не обязательно. Есть люди, которые талантливы от природы. Особенно молодежь сейчас – у них мозг очень интересно работает, очень интересно настроен у многих. И они вычисляют какие-то вещи легко, для которых нашему поколению пришлось 20 лет пахать. И в плане практики, и в плане искусства сейчас интереснейшие есть явления среди молодёжи, и я очень рад, что произошел какой-то скачок в эволюции сознания, и появляется все больше и больше таких людей.

И все-же, между вашей психотронной технологией конструирования функциональных изображений и  йогой стоит знак равенства?

— Да. Это связанные вещи. И, действительно, слово «искусство» это немного не то – это технология. Искусство – это выражение себя. А тут себя нужно максимально убрать, исходя из этого пресловутого состояния «вайрагьям» – тишина, отрешенность, остановка внутреннего диалога. И, я бы условно сказал, что это сущностные проявления, а не личностные. В искусстве бывают мастера, которые «оттуда» действуют… Но это другое.

Все-таки вернусь к вопросу о перспективе…

— Я особо не парюсь перспективой. Просто работаю и не заморачиваюсь, что будет. Так же, как и с этим «йогством» - делаю то, что чувствую целесообразным и своевременным, если не могу этого не делать. Если могу не делать… Только я трудоголик, поэтому вообще ничего не делать у меня не получается.

Андрей Владимирович,  а что самое главное?

— Самое главное? Чувство юмора. Чувство юмора и оптимизм. Потому что без этого… можно не успеть…

 

Беседовал: Слава Варда для STYLER